 По горячим следам укрепления Путиным политического контроля над российскими регионами и парламентом последовало новое утверждение его экономического влияния. Он решил позволить частично приватизированному "Газпрому" приобрести подконтрольную государству "Роснефть" в обмен на долю акций в "Газпроме", которая делает Кремль мажоритарным владельцем главной российской газовой компании. В то же время Путин снимает ограничения на иностранные инвестиции, что усиливает и позицию "Газпрома", и его собственную.
Маневр тонкий, но вызывает к жизни как минимум два тревожных вопроса. Развернет ли "Газпром", которому теперь суждено стать нефтяной компанией среднего размера, а не только крупнейшей в мире газовой компанией, охоту на приватизированные ломти российской индустрии? Не разобьет ли внутренняя консолидация "Газпрома" надежды его клиентов - в частности, в Европе, которая зависит от России, приобретая четверть требуемого ей газа, - на то, что Россия пойдет на либерализацию газового рынка?
Объективно говоря, восстановление государственного контроля, как любили говорить советские чиновники, было не особо-то нужным. Нынешней миноритарной доли российского государства в 39% было достаточно для утверждения его власти. Но кое-кто в Кремле сильно озаботился необходимостью приобретения 51% акций. Такой шаг также считали единственно возможным стартом снятия лимита, который ограничивал иностранные инвестиции до 20% акций компании. В действительности, этот лимит преодолевался иностранными инвесторами, стоящими за российскими фигурами, по так называемым "серым схемам", хотя формальное существование этих ограничений помогало понижать цены на акции "Газпрома".
Так что неудивительно видеть скачок цен на акции "Газпрома", который, по некоторым оценкам, может удвоить рыночную стоимость компании. Многие иностранцы возрадуются своей новой свободе инвестировать в "Газпром" и своей возможности поучаствовать в распределении фактически монопольных доходов компании, зная, что их инвестиции в безопасное кремлевское предприятие не станут жертвой "юкосизации".
Но как же быть с риском "газпромизации" ЮКОСа? На данном этапе Алексей Миллер, глава "Газпрома", говорит, что у него нет намерения воспользоваться мучениями ЮКОСа. И трудно себе представить, зачем сегодняшнему "Газпрому", который выкачивает нефть лишь как побочный продукт добычи газа, иметь такие намерения. Но коли уж он стал - через "Роснефть" - серьезной нефтяной компанией, его аппетиты в отношении нефтяных активов могут возрасти.
"Газпром" - это уже не тот "кит-убийца" в отношении нескольких российских независимых газовых компаний и стран Центральной Азии, жаждущих транспортировать газ по его трубопроводам. Действительно, 9% газа, перевезенного в прошлом году, предназначались для третьих сторон. Но в начале этого года Путин не захотел отказаться от монополии "Газпрома" на переговорах по экспорту газа в Европу, как того требовал ЕС в обмен на принятие России во Всемирную торговую организацию. Подобная уступка становится еще менее вероятной после того, как "Газпром" снова вернулся под формальный государственный контроль.
|
